Война на весах Фемиды. Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. Книга 1 - Вячеслав Звягинцев

Вот уж действительно «разверстка» – 1 артиллерист, 1 – танкист, 1 – топограф80…

О предании суду военного трибунала военнослужащих из частей Западного фронта, и не только тех, которые упомянуты в телеграмме Л. Мехлиса, было объявлено в приказах войскам Западного фронта №1-№5 от 6, 7 и 8 июля 1941 года81. Так, в приказе №2 от 7 июня 1941 года отмечалось, что инспектор инженерных войск Красной Армии майор Ф. Н. Уманец «преступно организовал подрывные работы, не обеспечив безотказности взрыва» моста через Березину, в результате чего противник осуществил переправу и занял г. Борисов. На следующий день Л. Мехлис сочинил сразу три приказа о предании суду:

– командира 188-го зенитного артполка 7-й бригады ПВО полковника Галинского и его заместителя по политчасти батальонного комиссара Церковникова – «за преступные действия, выразившиеся в сдаче врагу материальной части и боеприпасов» (приказ №3);

– генералов Коробкова, Черных, Лазаренко и Оборина – «за нарушение присяги, проявление трусости и бездеятельность» (приказ №4);

– подполковника М. А. Белай и майора Р. Д. Бугаренко из 16-й армии – «за распространение пораженческих настроений» (приказ №5)82…

И. Сталин в ответной телеграмме приветствовал предание военнослужащих суду, назвав предпринятые Л. Мехлисом меры одним из верных способов оздоровления фронта.

Чем же был «болен» Западный фронт и как проводилось его оздоровление?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо хотя бы вкратце дать общую панораму драматических событий 22 июня 1941 года, развернувшихся на центральном участке советско-германской границы.

Западный особый военный округ прикрывал ее на протяжении 470 километров – от Гродно до Бреста. На правом фланге были сосредоточены войска 3-й армии, возглавляемой генерал-лейтенантом В. Кузнецовым. В центре – 10-я армия под командованием генерал-майора К. Голубева. На левом фланге дислоцировалась 4-я армия генерала А. Коробкова83. В ее состав входили 14-й мехкорпус генерала С. Оборина со штабом в г. Кобрине и 42-я дивизия И. Лазаренко, находившаяся в Бресте.

Каждой армии была придана сводная (смешанная) авиадивизия. Причем, 10-й армии придавалась наиболее мощная 9-я САД генерала С. Черных. Штаб армии и штаб этой авиадивизии находились в г. Белостоке.

Наиболее мощные удары были нанесены немцами как раз по указанным частям и соединениям. На войска ЗапОВО обрушила свою мощь группа немецко-фашистских армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока. Молниеносность первого удара обеспечили организационно входившие в ее состав танковые группы генерал-полковников Гота и Гудериана, а также осуществлявший поддержку группы армий «Центр» 2-й воздушный флот генерал-фельдмаршала Кессельринга. Эти немецкие генералы и явились главными «виновниками» состоявшихся судебных разбирательств.

Среди множества факторов и причин, приведших к катастрофе лета 1941 года, надо назвать серьезное отставание командования РККА от реалий времени в вопросах организации управления войсками. И в тактическом отношении, и в вопросах оперативного и стратегического планирования генералы Вермахта были подготовлены лучше и имели большой боевой опыт.

Проблему нехватки подготовленных командных кадров РККА обострили предвоенные репрессии на фоне бурного роста численности Красной армии. Многие командиры находились в плену устаревших представлений о ведении войны, продолжали мыслить категориями Первой мировой войны, гражданской войны и локальных конфликтов, в которых они участвовали. Так, высшее командование полагало, что главные силы противника вступят в войну не сразу, а после двухнедельного развертывания и проведения приграничных сражений. Маршал Г. Жуков и другие военачальники в своих мемуарах отмечали, что никто из них не учитывал накануне войны возможность столь внезапного вторжения в нашу страну фашистской Германии, не рассчитывал, что противник сосредоточит громадную массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день боев компактными группировками на всех стратегических направлениях.

Между тем, командир 14-го механизированного корпуса генерал-майор С. И. Оборин относился к числу толковых и инициативных командиров. В апреле 1940 года на совещании в Кремле по итогам «зимней» войны он говорил, что «нас избаловал несерьезный противник» и предлагал использовать незаслуженно забытый опыт боевой подготовки в царской армии. В этой связи И. Сталин спросил его мнение о восстановлении генеральских званий. Комбриг Оборин ответил:

– Для поддержания авторитета нашей Красной Армии и великой страны считаю, что нужно ввести генеральское звание. Чем мы хуже других?

Дело генерал-майора С. И. Оборина Военная коллегия рассматривала 13 августа 1941 года. Следствие вменило ему в вину две статьи – 193—17 п. «б» и 193—22 УК РСФСР84. Обвинение сводилось к тому, что генерал, как командир корпуса, преступно-халатно отнесся к исполнению своих служебных обязанностей. Выразилось это, по версии следствия, в том, что войска корпуса к моменту нападения Вермахта на Советский Союз не были приведены в боевую готовность и не полностью были укомплектованы материальной частью, в том числе средствами связи. Далее отмечалось, что Оборин, поддавшись панике, при наличии всех возможностей, не только не организовал сопротивление врагу, но и сам без разрешения вышестоящего командования бросил части корпуса и бежал в штаб фронта. В результате значительная часть личного состава и боевой техники корпуса в течение первых дней войны была уничтожена.

Как на следствии, так и в суде Оборин отрицал свою вину. Он утверждал:

– Должного сопротивления противнику мой корпус не смог оказать по причине своей небоеспособности. Корпус был укомплектован рядовым, средним и старшим командным составом всего лишь на 50%, а младшим командным составом на 25%. Кроме того, корпус не имел положенной ему по штату техники, необходимого количества транспортных машин, а также винтовок, патронов, снарядов для зенитной артиллерии, топографических карт. Вовсе не было у нас средств связи.

Из материалов дела видно, что, несмотря на это, генерал Оборин не растерялся и принимал все возможные в тех условиях меры к организации сопротивления врагу. Однако силы оказались неравными. В течение двух суток корпус был разбит. Уцелели, как указано в материалах дела, всего 16 танков, которые по приказу командующего армией были переданы 55-й стрелковой дивизии. Сам же Оборин 25 июня в ходе боев был ранен. Он прибыл в штаб фронта. А откуда уже по указанию командующего фронтом направлен в госпиталь.

Суд приговорил генерал-майора С. И. Оборина к расстрелу.

11 января 1957 года Пленум Верховного Суда СССР, рассмотрев протест заместителя Генерального прокурора СССР, констатировал, что С. И. Оборин осужден и расстрелян необоснованно. Дело было прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления. В постановлении пленума указывалось, что отсутствуют какие-либо доказательства виновности генерала в совершении вмененных ему тяжких преступлений.

Следующий заход «по оздоровлению фронта» Военная коллегия сделала 17 сентября 1941 года, рассмотрев дела генералов Н. А. Клича и И. С. Лазаренко85.

Начальник артиллерии Западного фронта генерал-майор Н. И. Клич был одним из наиболее опытных и хорошо подготовленных как в теоретическом, так и в практическом отношении командиром. Между тем, его обвинили в преступной бездеятельности (ст. 193—17 п. «б» УК РСФСР), в результате чего артиллерия округа оказалась не подготовленной к ведению боевых действий.

В обвинительном заключении подчеркивалось, что Клич «проявил растерянность и не осуществлял руководства артиллерией войсковых соединений, входивших в состав Западного фронта, и не принял надлежащих мер к эвакуации боеприпасов из тыловых складов, в связи с чем значительная часть артиллерии и боеприпасов была захвачена врагом»86.

Генерал Клич свою вину в инкриминируемом ему воинском преступлении также не признал. Тем не менее, Военная коллегия при отсутствии каких-либо объективных данных, подтверждающих выводы органов следствия, вынесла ему смертный приговор.

В 1957 году, при рассмотрении протеста Генерального прокурора СССР, этот факт подтвержден документально. Отменяя приговор в отношении генерала в связи с отсутствием в его действиях состава преступления, Военная коллегия, как и в деле Павлова, сослалась на заключение Генерального штаба, согласно которому «Клич Н. А. к исполнению своих служебных обязанностей, в том числе и за время военных действий, относился добросовестно»87.